О`Санчес - Ремесло государя
– Отец… Гм, государь, мне кажется, что я понимаю, о чем вы изволите говорить. Та обыденная надежность, вполне приемлемая для сообщений из домашнего замка, либо с полей, где собирается урожай, либо от главного егеря когда он шлет гонца о том, что зверь уже высле…
– Да, да. Учись высказывать свои мысли кратче. Всей этой обыденной надежности в государственной службе сообщений недостаточно. Даже я бы сказал: совершенно недостаточно. У государственной надежности несколько граней, которые я не считал, но все до одной прочувствовал руками, сердцем и задницей. Рассмотрим некоторые из них. Вот я – государь-император всея Океании. Нет в пределах Империи воли выше моей… кроме воли богов разумеется, но они редко лезут в обыденность, доверяют мне, а скорее – ленятся…
Токугари с привычным благочестием дернул ладонью, в ответ на отцовские святотатства, но тот даже и не подумал оправдываться.
– Для удобства будем считать – доверяют. Чтобы чем-то там управлять – нужно знать предмет, понимать – чем ты управляешь и как оно выглядит, из чего сделано, что может, чего не может, сколько жрет ежедневно и так далее. Государство наше велико, оно огромно. Чтобы обычному путнику пересечь его с запада на восток – потребны не дни, а недели, месяцы. Чтобы со всех сторон обойти его по рубежам – потребуются долгие месяцы, а то и годы. Но у меня нет на это ни сил, ни времени, и у тебя не будет. А главное – и необходимости в этом нет, ибо подданные государя – суть глаза и уши его, если государь умен и умел в обращении с нижерожденными и нижестоящими. Вот она – первая надежность: правильно выбирать и неустанно заботиться, чтобы верными и чуткими были глаза и уши эти, чтобы все улавливали и ничего не искажали. Но человек – всегда человек, из плоти и ошибок соткан, поэтому – удвой эту надежность, утрой ее: пусть по одному необходимому предмету будут у тебя несколько точек обзора, несколько мнений разных людей… А уж от тебя будет зависеть – как сложить их в собственное, единственно верное мнение.
– Отец…
– Ты меня перебиваешь! Я так с мысли сойду!
– Прошу прощения, государь! Я… можно я буду записывать? Я просто боюсь упустить важное.
Император покосился на беснующегося домового и взял себя в руки.
– Нет. Потом запишешь. Если надо – я тебе сто раз все повторю, но пока ты должен уловить и выстроить внутри своего разума общую картину, так сказать, общий чертеж, без подробностей. Хорошо?
– Да отец!
– Различные мнения по одному вопросу от разных глаз и ушей. Но. Империя, повторяю, огромна, Империя заметно крупнее всех ее соседей. У меня есть восточные провинции, западные, северные, южные, срединные, у меня есть города и уделы, есть столица, есть рубежи, есть эти самые соседи, мирные и не очень, есть посольства в них, наши лазутчики, само собой. Донесения идут со всех сторон, каждый день, каждый миг, из всех уголков невероятно огромного мира, который еще больше Империи. Чтобы все их воспринять, я уж не говорю – осмыслить, необходимо время. Мое личное человеческое время предполагает потребность в отдыхе, в принятии пищи, в удовлетворении всяких иных многочисленных человеческих нужд… За вычетом всего этого – государство. Я и так уже много лет поставил во главу всего именно работу, а на другое-остальное – выкраиваю мгновения и чувствую себя при этом негодяем, обкрадывающим Империю, трон, династию… Но если бы я напрочь, под корень лишил себя сна, еды, охоты, зрелищ – я бы все равно не успел бы перебрать и тысячной доли всего того, что требует моего хозяйского внимания и догляда. К моим услугам все подробности, вплоть до мельчайших, обывания любого из уголков моего всеимперского удела, но потрогать, заглянуть в каждый – ни рук, ни пальцев ни мгновений не хватит. Как быть?.. Это я себя спрашиваю, не тебя, Пеля! Как быть со всем этим? В каждый – могу, а во все – не могу. Приходится делать страшное, то, чего в нашем с тобою ремесле, Токи, надобно бояться как огня и чумы: приходиться оказывать доверие, доверять. Да, доверять донесениям, которые пришли от других людей, доверять самим этим людям, и, наконец, доверять власть! Не всю, не всем, выборочно, крохами, с угрозою отнять доверенное вместе с их презренными жизнями, но… Канцлер мой, Бенгироми Лаудорбенгель… как это я за пятьдесят лет язык не сломал об его имя?.. Старина Бенги утопает в делах, которые я ему доверил, не в силах самолично ознакомиться и с тысячной долей их, поэтому канцлер мой, облеченный властью именем моим, набрал себе свору подручных, которым он, в свою очередь, перепоручает дела и которые жизнью отвечают перед ним за свою сметку и добросовестность, точно так же и Бенгироми жизнью отвечает передо мною. Примерно такая же картина и в берлоге у главного оберегателя Империи Когори Тумару: он в отъезде, а его людишки шуршат, все дела ведут. Он их проверит, когда вернется, а я его. А как иначе??? То же и в ратуше у нашего дорогого оберегателя столицы, и в ратушах наместников провинций: все, все они – те самые нити, глаза и уши, с помощью которых я правлю империей. То же и с Имперским военным советом, который, кстати сказать, должен бы почаще собираться, да здесь уж только моя вина, мне упрек. Стоит ли упоминать, что связь между всеми нами должна быть неукоснительной и бесперебойной, и всегда с оглядкой на меня?
Далее. По всей империи предусмотрены срочные и регулярные донесения, по неким заранее установленным образцам. Образцы – великое изобретение, кстати сказать: по ним легче составлять сообщения и проще вышелушивать оттуда необходимую сегодня суть, ибо из одних и тех же донесений мне сегодня нужны виды на урожай, а через месяц понадобятся поднять данные о том, кто с кем воевал в те дни. Но, к примеру, имеется такая сложность: до удела маркизов Короны путь не близок, покуда вести с юго-востока дойдут до меня – там уж других новостей целый ком нарос. И все время, я, получается, знаю устаревшую истину, если допустить, что она истина, а не кому-то там удобная ложь. Ладно – пусть истина. Как быть с тем, что она старая? Сын?
– Птеровая почта для этого есть. И боги способны мгновенно передать вести.
– Да. Верно. На первый погляд. Боги, понимаешь, птеровая почта… Боги, увы, предупреждают о том, или сообщают только то, что сами хотят, и им плевать на установленные человеками образцы, плевать на наши мимолетные бренные нужды. Хотя… насчет Морева именно они меня предупредили… О Мореве позже. То есть, на богов должно надеяться, но нельзя рассчитывать. Теперь разберем птеровую почту, как самую быструю после сообщения богов. Она односторонняя и одноразовая, как все мы знаем: один обученный птер, отвезенный на северный рубеж, способен вернуться с прикрепленною почтой во Дворец, к себе на насест… и все. Обратно его уж не послать лететь, гораздо глупы птеры. Стало быть, сколько понадобится этих птеров, чтобы возить их туда-сюда по Империи, чтобы они постоянно, изо дня в день, из года в год, приносили мне сообщения с мест? Вестовой наездник жрет и пьет вместе с лошадью в сто раз больше птера, да еще и деньги ему плати, но вестовой имеет разум, у птеров отсутствующий, он в двести раз больше сделает, чем птер, и в триста раз дешевле обойдется, чем содержание безразмерных птичников и тысяч птерщиков, да первозка птеров и сопровождающих… Наездник еще и грузы доставит, помимо лоскутка пергамента, и от злоумышленника иной раз отобьется, а не только убежит.
